— Иди, — распорядился Михалыч. — Через пять минут подойдём. И да, с меня всем премия.

Рабочий ушёл, а я посмотрел на своего исполнительного директора.

— Тогда с меня тоже премия, — сказал я. — А то, что ж получается?

— От вас они уже и так в полном восторге, — усмехнулся Михалыч. — Даже не представляете.

— На предмет? — удивился я, совершенно не понимая, чем заслужил этот самый восторг.

— Да вы что! — старик даже вскочил от переполнявших его эмоций. — Аристократ, который не гнушается трудом, который наравне с работягами стоит у станка и что-то там мастерит, — это взрыв мозга для работяг. В хорошем смысле, конечно. А уж то, что вы у них спрашивали что-то, если не знали, это просто высшая оценка вас как человека.

— То есть хотите сказать, что я заработал уважение у этих четверых? — уточнил я.

— Ха, — выдал на это Михалыч. — Уже к вечеру об этом будут знать все, даже те, кто тут не работает. Зарплата и социальные гарантии — это отлично, но вот такой подход к делу ставит вас в их глазах выше всех возможных управляющих. Не знаю, нужна вам эта информация или нет, но, полагаю, что — да.

Именно в тот момент я до конца уверился в том, что всё сделал правильно. Не мог я себе позволить подвести этих людей и подложить свинью в виде Орлова.

Поэтому, когда приехал дед и с суровым видом отозвал меня в сторону, я не волновался ни капельки. Весь завод был полон людьми, которые уважали меня. А я уважал их за их труд. Конечно, не так, как они, а по-своему, но этого было достаточно.

— Как ты меня прослушиваешь? — первым же вопросом дед взял быка за рога, не считая нужным ходить вокруг да около.

— Секрет рода, — без запинки выдал я.

— Не прокатит, — столь же стремительно ответил он.

Мы встретились взглядами, и вся его суровость моментально исчезла. Появились «смешливые» морщинки, и мы оба захохотали.

— Ладно, колись, — сказал дед, когда мы отсмеялись. — Всё понимаю, но немного неприятно осознавать, что за тобой приглядывает собственный внук.

— Ты был очень подавлен, — ответил я. — У меня закрались подозрения, что что-то не так, вот и… так получилось.

— Угу… — задумался дед, оглаживая бороду. — То есть хочешь сказать, что это было в первый раз.

— Клянусь, — ответил я, глядя Державину-старшему прямо в глаза.

— Хорошо, — проговорил дед, всё ещё нахмурившись. — Но как ты это провернул?

Я приподнял левый манжет, показывая часть татуировки, изображающей тарантула.

— Что это? — спросил дед, всё ещё не понимая, что я ему хочу донести.

— Я обязательно тебе покажу, — сказал я, возвращая манжет на место. — Но чуть позже. А для начала хочу продемонстрировать тебе кое-что из маминого наследства.

— Ты мне просто скажи, как ты меня слушал, — дед развёл руками, призывая не уходить от темы. — Я уже почти целый час голову над этим ломаю.

— Фамильяр, — сказал я таким тоном, будто это слово объясняло вообще всё.

— О! — ответил дед с таким видом, словно действительно всё понял. — Тогда остальные вопросы подождут.

— А что там с наследством? — спросил он уже совершенно обыденно, как будто и не случалось ничего.

— Пойдём, — сказал я и отвёл деда в ту часть, где мы с рабочими занимались сборкой.

Ветряк стоял на своём постаменте и вращался, несмотря на то, что в помещении никакого ветра не было.

— Интересно, — проговорил дед, а затем углубился в изучение ветряка всеми доступными ему средствами.

И, как я видел, не мог понять, как эта штука работает.

— А можно документацию посмотреть? — попросил он.

Я дал ту, что была запатентована официально.

— Очень любопытно, — проговорил он.

Затем попробовал остановить лопасти, но они, немного затормозив, разгонялись потом опять.

— Впечатляет весьма, — хмыкнул он после всего. — Но тоже ни фига не понятно.

Я улыбнулся. Мне было приятно, что я смог произвести впечатление на этого человека.

— Патент принадлежит мне, — сказал я с таким видом, словно это был патент на философский камень. — Хотел бы попросить тебя дать мне какую-нибудь линию ветряков, чтобы усовершенствовать их подобным образом. Как ты понимаешь, это даст нам стопроцентно бесперебойную работу наших линий передач.

— Да-а, — словно крепко над чем-то задумавшись, протянул дед, затем спохватился и посмотрел на меня. — Только введённую в эксплуатацию пока не дам. И так там проблемы пока. А вот строящуюся — вполне. В Крыму тебя устроит?

Надо ли говорить, что линия там меня устраивала больше, чем где бы то ни было ещё?

— Конечно, — ответил я, пытаясь скрыть радость.

Но разве от деда можно что-то скрыть?

— И твоя там, так ведь?

— Ага, — кивнул я, предпочтя не вдаваться в подробности.

— А этого покажешь? — аккуратно спросил дед, косясь на рабочих, которые до сих пор стояли в стороне.

— Парни, оставьте нас, пожалуйста, — попросил я. — Вы — молодцы, отличная работа!

— Как ты с ними, — уважительно заметил Державин-старший. — И чувствуется, у тебя тут прям семейная обстановка. Хорошо это.

Когда все вышли, я снял пиджак и закатал рукав рубашки.

«Штопор, ты же не против показаться деду? Только не пугай его, хорошо?»

«Штопор хороший! Он только плохих пугает и победёт! И ест!»

Я улыбнулся данному обстоятельству и проследил, как паучок сполз с руки на пол, а затем принялся увеличиваться в размерах.

— Ого! — дед, кажется, был немало впечатлён. — Откуда дровишки?

— Из леса вестимо, — ответил я намеренно высокомерным тоном.

— Ну и хитрец, — пожурил меня дед, продолжая восхищаться всё подрастающим Штопором. — За такого как минимум убить кого-то надо.

— Ну а что? — решил я ответить той же монетой. — Хитрить — это у нас семейное. Здорово ты с Орловым сориентировался на ходу!

В воздухе повисла пауза, а дед, наконец, перевёл взгляд с тарантула, который вымахал уже с небольшой двухместный вертолёт, на меня.

— А я не хитрил, — он покачал головой. — Я тебе забыл сказать, что, когда переписывал завещание, заодно переписал этот конкретный завод на тебя.

— Ого, здорово! — я не мог не восхититься.

— Конечно, здорово, — пожал плечами дед. — Особенно, когда налоги придётся платить, узнаешь, как здорово.

— Ничего, с налогами мне Никифор поможет разобраться, — и, увидев непонимающий взгляд, поспешил добавить. — Преподаватель наш по налогообложению.

— Я тебе поражаюсь, конечно, — проговорил на это Державин-старший, переводя взгляд обратно на Штопора. — Ты так ловко заводишь нужные знакомства, что поневоле задумаешься о колдовстве.

— Да нет, что ты, — сказал я, прищурившись. — Никакой магии, ты что.

«А покушать можно где-то? — спросил меня Штопор. — Кушать очень хочу немного!»

И тут я хлопнул себя по лбу. Да уж, фамильяра завёл. Надо было на рыбках, что ли, потренироваться.

— Он, кстати, есть хочет, — зачем-то сказал я вслух, указывая на Штопора.

— Всё правильно, — кивнул дед, — это из-за трансформации. Я, кстати, тоже не отказался бы. Поехали в ресторан. Заодно и пообщаемся.

«Запрыгивай ко мне, Штопор, — сказал я. — Чем ты питаешься-то?»

«Чем придётся, — ответил тот. — Я всё могу есть. Но лучше всего магия! Она самая вкусная!»

«Ого», — подумал я и взял эту информацию на заметку.

Поблагодарив рабочих и попрощавшись с Михалычем, я вышел. Дав распоряжения своему водителю возвращаться, я сел в автомобиль к деду, и мы поехали ужинать.

Ресторан «Цезарь-палас» считался одним из самых элитных в Москве. Он занимал отдельное здание на берегу Москва-реки и был виден из многих частей города. Его переливающийся золотом фасад служил для многих точкой отсчёта. Многие именно тут отмечали начало новых вех в жизни.

А мы приехали поесть и пообщаться.

Первым делом я накормил Штопора. Ему очень понравились икра и лосось, а ещё буженина на пару. Дед смотрел на моего фамильяра всё ещё с таким видом, словно пытался проснуться.